Где скрывался Вадим весь этот вечер? — на
темном чердаке, простертый на соломе, лицом кверху, сложив руки, он уносился мыслию в вечность, — ему снилось наяву давно желанное блаженство: свобода; он был дух, отчужденный от всего живущего, дух всемогущий, не желающий, не сожалеющий ни об чем, завладевший прошедшим и будущим, которое представлялось ему пестрой картиной, где он находил много смешного и ничего жалкого.
Неточные совпадения
Когда эти серые люди, неподвижно застыв, слушали Маракуева, в них являлось что-то общее с летучими мышами: именно так неподвижно и жутко висят вниз головами ослепленные светом дня крылатые мыши в
темных уголках
чердаков, в дуплах деревьев.
Иногда он, проснувшись раньше бабушки, всходил на
чердак и, заставая ее за молитвой, слушал некоторое время ее шепот, презрительно кривя тонкие
темные губы, а за чаем ворчал...
В обоих этажах помещался трактир, всегда полный народа, на
чердаках жили какие-то пьяные бабы; одна из них, по прозвищу Матица, — чёрная, огромная, басовитая, — пугала мальчика сердитыми,
тёмными глазами.
Утром, в день смерти его, Яков помог отцу подняться на
чердак, отец, перекрестясь, уставился в
тёмное, испепелённое лицо с полузакрытыми глазами, с провалившимся ртом; Никита неестественно громко сказал...
Прошла неделя, другая, третья, и зоркий глаз бабушки Абрамовны, лазившей за чем-то на
чердак, подкараулил, как в
темном уголке сада, густо заросшем вишеньем, Масляников не то шептал что-то Маше на ухо, не то целовал ее.
То перед душевными очами ее предстает
темный, густо заросший вишеньем уголок в родительском саду: жужжат пчелки — Божьи угодницы, не внимает она жужжанью их, не видит в слуховом окне
чердака зоркой Абрамовны, слышит один страстный лепет наклонившегося Евграфа и, стыдливо опустя глаза, ничего не видит кругом себя…
Дом у него был построен по-скитски — со светлицами, с боковушами, со множеством чуланов и со́лнышей, со светлыми и
темными переходами и проходами, с подклетной теплой волокушей и с холодным летником на
чердаке — как есть обительская стая.
Нужно было теперь ждать до утра, оставаться здесь ночевать, а был еще только шестой час, и им представлялись длинный вечер, потом длинная,
темная ночь, скука, неудобство их постелей, тараканы, утренний холод; и, прислушиваясь к метели, которая выла в трубе и на
чердаке, они оба думали о том, как всё это непохоже на жизнь, которой они хотели бы для себя и о которой когда-то мечтали, и как оба они далеки от своих сверстников, которые теперь в городе ходят по освещенным улицам, не замечая непогоды, или собираются теперь в театр, или сидят в кабинетах за книгой.
Вид несчастья сближает людей. Забывшая свою чопорность барыня, Семен и двое Гаврил идут в дом. Бледные, дрожащие от страха и жаждущие зрелища, они проходят все комнаты и лезут по лестнице на
чердак. Всюду темно, и свечка, которую держит Гаврила-лакей, не освещает, а бросает только вокруг себя тусклые световые пятна. Барыня первый раз в жизни видит
чердак… Балки,
темные углы, печные трубы, запах паутины и пыли, странная, землистая почва под ногами — всё это производит на нее впечатление сказочной декорации.
И нет такого
темного чулана или
чердака, куда бы спрятаться, как маленьким, бывало, прятался от вотчима.